"Хорошая пора наступила. Бабье это"

Из свежих записок российского журналиста Льва Новоженова... 

Когда пытаешься вникнуть в смысл российской политики, возникает ощущение, что ешь раков. Много обломков, шелухи, а мяса - всего ничего!

Опять же без пива употреблять её совершенно не интересно.

Возле ограды местного храма лежал пьяный, оскорбляя чувства верующих, тоже желающих нажраться в усмерть.
 
Хорошая наступила пора! Бабье это.
 
В былые времена, как только выпьешь, сразу хочется женщину. Теперь хочется позвонить Гринбергу.
 
Мне кажется, что когда тебя называют писателем, - это не приличное слово. А уж журналистом - тем более. Некоторые говорят: "Вы, как акын, что видите, о том поёте."
Согласен!
Не прилично петь о том, что не видишь и чего не понимаешь.
 
Десятизначные телефонные номера поголовно введены в Москве не с бухты-барахты, а чтобы у человека было время подумать, а правильно ли он делает, что звонит данному конкретному абоненту. Иногда на середине набора возьмёшь да и бросишь это дело. И линию не перегружаешь и тебе хорошо.
 
Посмотрел очередное кино. Американское. Больше всего мне понравилась актриса, сыгравшая обнажённый труп девушки. Очень убедительный образ, хотя и без слов. Девушка совершенно не дышала и ни разу не сморгнула, так что не поверить, что это труп было невозможно. Наши так трупов играть не умеют. Смотришь и думаешь: "Не верю! Сцена закончится, встанет и домой почешет."
 
В том герое того фильма, который я вам советовал, всего одно яйцо. А он - физик. И в этом фильме об этом говорится. Что он - физик. И всё равно всё там хорошо кончается. А вы расстраивайтесь. Приободритесь! Я вам только добра хочу.
 
ВОСПОМИНАНИЕ. ГАШЕК. ВОЙНОВИЧ
 
У меня множество вредных привычек. Одна из них - читать в уборной. В результате со мной произошёл казус, вернее, не со мной, а с одной из моих самых любимых книг, "Приключениями бравого солдата Швейка" Ярослава Гашека". Я умудрился уронить её в толчок. Получилась странная композиция из пищи духовной и того, что совсем недавно было пищей для тела. Я расстроился чуть ли не до слёз, но книга настолько была мне дорога ( с иллюстрациями Йозефа Лады, между прочим!), да и на дворе стояли времена бескнижья, что я решил её во что бы то ни стало отмыть. Сделать это до конца мне так и не удалось, и книга до сих пор хранит следы давнего происшествия, отдыхая на книжной полке. Постепенно меня утешила мысль, что случившееся по моей вине злоключение со Швейком вполне в духе знаменитого романа, и ни он, ни автор не были на меня в обиде, а только бы посмеялись. То, что не к лицу было бы, скажем, "Мадам Бовари", никак не могло повредить бравому солдату и даже наоборот придало книге некую дополнительную эстетическую пикантность.
Владимиру Николаевичу Войновичу исполнилось 80 лет. Благодаря ему Швейк, мне кажется, пережил второе рождение, уже в Советской стране, в испытаниях Второй мировой, под именем и фамилией Иван Чонкин. Если б подобное, что произошло со Швейком вследствие моей неловкости, произошло бы с Чонкиным, я бы тоже тщательно бы его отмыл и бережно поставил на полку на самое почётное место.
С юбилеем вас, дорогой Владимир Николаевич!
 
ВОСПОМИНАНИЕ. БУТЫЛКИ И БАНКИ
 
Дороже всего стоили трёхлитровые банки. Банки из-под маринованных огурцов и помидоров. Кажется, копеек сорок стоили, если память не изменяет. Но их, пузатых, много в сумку не напихаешь. Сразу за ними в шкале ценностей следовали бутылки из-под шампанского. Однако для бутылок из-под шампанского могло не оказаться тары. Очень редка была тара для бутылок из-под шампанского. Не к ночи будет помянуто, тары могло не оказаться и для самых ходовых, пол-литровых, бутылок.
Страшная картина: наглухо закрытое окошечко пункта по приёму стеклопосуды и надпись "тары нет".
"Мене, текел, фарес" на пиру у Валтасара. 
"Ты взвешен, измерен и найден легковесным."
"Выходит, ты абсолютно впустую пёр эту гору посуды чёрт знает откуда, подсчитывая в уме будущие дивиденды. Что делать? Тащить обратно? Оставить здесь? Разбить об кирпичную стену? Не доставай же ты никому! Об этих приёмщиках ходит слава, что они баснословно богаты.
Но счастье вполне возможно: и пункт открыт, и очередь не особо длинная, и тара не заканчивается перед самым носом, и приёмщик сегодня оказывается, на удивление, благосклонным: не выбраковывает посуду почём зря. Глаз у него алмаз, любую самую крохотную щербинку на горлышке видит, гад, как под микроскопом. Ах, какой же я растяпа, впопыхах допустил оплошку, не соскрёб этикетки на трёх бутылках. Ладно, заберу домой, сдам в следующий раз.
Так жизнь и шла : бутылки превращались в деньги, деньги - опять в бутылки, и так далее со всеми вытекающими из бутылок последствиями.
Деньги, бутылки, бутылки, деньги...
 
Внучка пошла в первый класс. Уже неделю ходит. Мы к ней пристаём с вопросами, что было в школе? А она нам отвечает:
- Не помню.
Вот вам и всё.