Михаил Давыдов о Столыпине

Мы публикуем архивный текст выступления доктора исторических наук, профессора кафедры истории России средневековья и раннего нового времени факультета архивного дела РГГУ Михаила Давыдова на конференции посвященной наследию Петра Столыпина. Конференция состоялась 20 июня 2011 г. в Киеве.

Напомним, что в ближайшую среду 27 февраля в Российском центре науки и культуры (Борисоглебская, 2) Михаил Давыдов прочтет публичную лекцию "Столыпинская реформа и Украина". Начало в 19-00.

См. также:
Выступление Михаила Зурабова
Фоторепортаж с конференции
Столыпинская аграрная реформа: замысел и реализация. Лекция Михаила Давыдова
Я начну с конца, отвечая на то, что ранее сказал посол России. Дело в том, что Петр Столыпин не относился к гражданам своей страны как к быдлу. Вот в этом было его коренное различие не только с правителями России ХХ в., но и с очень многими представителями элит или полуэлит второй половины XIX в. И эта мысль позволит, полагаю, мне перейти к тому, что я бы хотел сегодня сказать.

Дело в том, что столыпинская аграрная реформа не является для обыденного сознания, по крайней мере, в России (но, думаю, что и в Украине) чем-то понятным. Эта реформа не воспринимается как необходимая. То есть не понятно, откуда и зачем она вообще появилась. Между тем, в послепетровское время только отмена крепостного права, на мой взгляд, имела более веские основания. А то, что правительство запоздало с ее введением, имело фатальное значение не только для нашей страны, но и человечества в целом. 
Я напомню схему, которая обычно излагается в учебниках. Она примерно такова: крестьяне, ограбленные в ходе крестьянской реформы 1861 г., не могли из-за существования системы отрезков вести нормальное хозяйство. В 1905 г. они попробовали вернуть то, что у них отняли, "вернуть награбленное", а власть, чтобы погасить революцию, пошла на трюк и решила сделать крестьян собственниками. Но российские крестьяне, как социалисты по инстинкту, в душе, на этот трюк не попались, и реформы провалилась. В таком изложении столыпинская реформа предстает, действительно, кабинетной затеей, которая появляется как бы ниоткуда. Но это не объясняет накала  ненависти, подчеркиваю, именно ненависти,  к Столыпину и его преобразованиям, которая не спадает уже 100 лет. И объяснить этот феномен, несомненно, необходимо. 
Не секрет, что полемика вокруг столыпинской аграрной реформы - это, прежде всего, полемика о том, нужна ли российской деревне частная собственность на землю. В большем смысле, в основе всех столетних споров о Столыпине и его преобразованиях, лежит дилемма: должна ли Россия оставаться самодержавным государством (не важно, под каким названием, хоть СССР), со всеми его атрибутами, в том числе и с населением, лишенным полноты гражданских и политических прав, жизнь которого регламентируется  властью тех или иных в крепостнических традициях. Или же она должна стремиться к развитию, ориентированному на права и свободы личности, на правовое государство и гражданское общество, - чему, разумеется, монархия не противоречит, - то есть, вступив на тот путь, по которому уже сто лет шла Европа. Проблема эта актуальна сейчас так же, как и 100, и 200 лет назад, и преобразования Столыпина, будучи последней до 1917 г. попыткой изменить вектор российской истории в этом плане, конечно, имеют огромное значение. 
Великие реформы Александра II в их гигантском позитивном содержании, которое не поняли и не оценили в массе своей современники (о потомках и говорить не приходится), решительно отвоевывали у страны, у истории, то что было потеряно раньше. И помимо ликвидации крепостного права, они означали начало перехода страны к общегражданскому строю: они вводили независимый суд, местное самоуправление, свободу слова, реформу образования, свободный выезд за границу и очень многое другое, что с течением времени должно было преобразовать страну. Крестьяне поначалу получали гражданские права частично,  с перспективой обретения их в полном объеме по завершению выкупной операции. Главная задача великой реформы Александра II, сформулированная еще в 1858 г., заключалась в том, что по завершению выкупа крестьяне становятся частными собственниками, мелкими собственниками своей земли, и, если им хочется, они могут выйти из общины. Это было сформулировано в 1858 г.  Однако стараниями большей части образованного класса, из идеологических соображений (я, разумеется,  могу  об этом говорить до Нового года, просто  учитывая формат нашего собрания,  я вынужден минимизировать изложение) сначала был нарушен дух, а затем и буква великих реформ. Власть, при полной поддержке общественности (как левой, так и правой) сделала все, чтобы сохранить уравнительно-передельную общину. Так называемый контур реформ Александра II был, по существу,  выполнением программ интеллигенции, и народнической, и либеральной, и, разумеется, бюрократии. 

Если абстрагироваться от привычного взгляда на народничество, как на вариант утопического социализма, то нетрудно увидеть то, чем оно было на самом деле: оно было системой взглядов, стремившейся закрепить жизнь десятков миллионов крестьян в минималистской принудительной системе общежития в рамках  уравнительно-передельной общины. По этому поводу Бердяев совершенно точно заметил, что человеколюбие интеллигенции было ложным, так как не было основанным на настоящем уважении, как к равному и родному по единому отцу.  Оно было с одной стороны состраданием и жалостью к человеку из народа, а с другой превращалось в человекопоклонство и народопоклонство. Все социалисты (причем, и социалисты стихийные, которые были в российской бюрократии даже на самом высоком уровне) считали, что народу свобода не нужна, народу нужен прожиточной минимум. 
А Столыпин так не считал. 
Так называемая любовь интеллигенции к народу выражалась не в стремлении раздвинуть горизонты жизни крестьян, раскрепостить их, дать им возможность почувствовать свободу приложения своих сил в полном объеме. Нет, она проявлялась в том, что эти люди за крестьян решили дилемму (главный, может быть, вопрос бытия): хлебом ли единым жив человек. Они за крестьян решили, что хлебом. И протестовали не против того, что крестьяне не имели гражданских прав во всей полноте,  а потому что крепостнический модус был, по их мнению, не достаточно обеспечен. 
В результате совместных, хотя не скоординированных усилий постреформенного поколения носителей власти, декларированный переход к общегражданскому строю был искусственно заторможен, и главная идея великих реформ ушла в тень. И только благодаря столыпинской аграрной реформе это положение стало меняться. Я, разумеется, пропускаю целые звенья в логической цепи, которая могла бы быть развернута в другом формате, но это главное, о чем мы должны помнить: крестьянам впервые дали возможность почувствовать себя полноценными людьми. Витте писал, что из крестьян нужно сделать персону, - они полу-персона. И не достаточно освободить их от рабовладельца, надо освободить их души. И это делал Петр Аркадьевич Столыпин.  
История столыпинской аграрной реформы для Украины, мне кажется, очень важна. Мне вспомнилась одна история: со мной в армии (а я служил в Сибири, и был единственным парнем из московской области, все остальные были сибиряки) служил мальчишка, который был потомком столыпинского переселенца. Из Черниговской губернии, если я не ошибаюсь, по фамилии Прищепа. 

Чемпионкой по числу переселенцев в Сибирь была, конечно, Полтавская губерния, вслед за ней идут Екатеринославская, Черниговская губернии, и многие другие. Конечно, переселенцы не только в азиатскую Россию, многие крестьяне из юго-западных губерний уезжали и в российские губернии. И это движение было очень мощным. Говоря о переселенцах с Украины, мы, собственно, считаем три малороссийские губернии, три юго-западные и три новороссийские (Херсонскую, Таврическую и Екатеринославскую), - те территории, которые сейчас входят в состав украинского государства. Это, безусловно, был в тот момент динамический центр российской империи. О том, что это была кузница,  мы сейчас говорить не будем, но что касается житницы, здесь совершенно все совершенно определенно:  эти губернии, которые в 1909-1913 гг. при населении, которое составляло около 19% населения всей Империи без Финляндии, давали гигантскую массу урожая, гигантскую массу товарного хлеба. На 9 из 90 губерний Империи приходилось 30% урожая пшеницы, 38% урожая ячменя, 18-19% - овса и ржи. Все эти губернии (кроме Черниговской - она отставала в зерновом отношении, но там были сахарные заводы) занимали очень видные позиции на рынке. 
Собственно, само течение столыпинской аграрной реформы - это отдельная, большая и благодатная тема, потому что здесь есть очень интересная украинская специфика, потому что здесь, бесспорно, интеллектуальная готовность крестьян к преобразованиям была выше, чем в общинах коренных губерний в силу целого ряда обстоятельств. Но об этом отдельный разговор. Спасибо.