"Гетман Самойлович не избалован вниманием историков"

Мы републикуем первую часть интервью с российским историком Александром Алмазовым, размещенного на сайте historians.in.ua.

Інтерв’ю брав докторант ІУАД ім М.С. Грушевського, доцент кафедри українознавства і мовної підготовки іноземних громадян ХНЕУ ім. Семена Кузнеця Владислав Яценко.

В.Я.: Доброго дня, Алєксандр! Дякую що погодилися на інтерв’ю. Читачі сайту historians in ua вже знайомі з Вашою творчістю завдяки розміщеному минулого року, з Вашого дозволу, уривку з монографію щодо гетьмана Івана Самойловича. Якщо Ви не проти, я ставитиму питання українською.
Зазвичай в істориків запитують що вплинуло на обрання їхнього фаху? Відтак, хотів би спитати, коли і чому Ви вирішили займатися саме ранньомодерною українською історією? Як формувалося коло Ваших наукових зацікавлень? Які книги і які дослідники вплинули найсильніше? Взагалі, чому вирішили стати україністом?
А.А.: Я увлёкся историей ещё в возрасте 8 лет, когда обнаружил в отцовском книжном шкафу тома «Детской энциклопедии», посвящённые отечественной и всемирной истории. Эта энциклопедия была выпущена ещё в начале 1960-х годов, авторами, в основном, выступили крупнейшие советские историки того времени. Так, главу о Древнем Риме написал Сергей Львович Утченко, а о Киевской Руси – Борис Александрович Рыбаков. К 5 классу, когда я начал изучать историю в школе, по энциклопедии я уже читал об американской войне за независимость. Однако в старших классах, несмотря на сохранившийся у меня интерес к истории, я не сразу решил поступать на исторический факультет: я подумывал о том, чтобы дальнейшую судьбу связать с программированием или юриспруденцией, а родители хотели, чтобы стал инженером или химиком. Окончательное решение в пользу истории я принял только в 10 классе.
Историей Украины я заинтересовался, будучи уже студентом, на втором курсе. На первом курсе я выбрал в качестве научного руководителя по курсовой работе профессора Галину Александровну Леонтьеву, которая предложила мне в качестве темы дипломатическую предысторию русско-турецкой войны 1676-1681 гг., начиная с Андрусовского перемирия (1667 г.). В рамках работы над этой темой мне впервые встретились интереснейшие сюжеты истории украинского казачества 2-й половины XVII века, которые стали для меня практически открытием новой Вселенной, так как ни вузовские учебники, ни лекционные курсы в России, как правило, не включают в себя систематического изложения украинской истории. Из числа книг, которые меня особенно впечатлили в самом начале моего изучения украинской истории, отмечу работу Николая Ивановича Костомарова «Руина: гетманства Брюховецкого, Многогрешного и Самойловича» и Летопись Самуила Величко.
В.Я.: Ви говорили, що студентом мали можливість слухати курс лекцій блискучого російського науковця Боріса Ніколаєвіча Флорі, тож прошу Вас поділитися своїми враженнями від сприйняття лекцій метра, його виступів на конференціях та текстів.
А.А.: Прежде, чем поступить в Московский педагогический государственный университет, где я получил диплом специалиста, учился в аспирантуре и защитил диссертацию, я один учебный год проучился на вечернем отделении истфака МГУ. Там я слушал лекции Бориса Николаевича Флори по истории России до конца XVI века. С тех пор мне неоднократно доводилось слышать его выступления конференциях, защитах диссертаций, читать его статьи и монографии. Борис Николаевич определённо является учёным мирового уровня, который одинаково талантливо рассматривает вопросы как отечественной, так и украинской истории и шире – истории славянских народов. Я высоко оцениваю его книгу «Русское государство и его западные соседи (1655-1661 гг.)», в которой значительное внимание уделено событиям в Украине. Там есть интересные выводы о причинах тех или иных шагов и мотивации Москвы в рамках политики в отношении Украины, примечательно, в том числе, объяснение того, как российская власть проглядела заключение гетманом Иваном Выговским Гадячского договора 1658 г. В прошлом году у Бориса Николаевича вышла работа «Внешнеполитическая программа А. Л. Ордина-Нащокина и попытки её осуществления», я её приобрёл, но ещё не успел прочитать.
В.Я.: У 90-х роках ХХ і на початку ХХІ століття до появи текстів Татьяни Таїрової-Яковлєвої саме тексти Бориса Флорі і дещо меншою мірою Льва Заборовського (нажаль вже покійного) презентували українському читачеві фахову і ліберальну візію російських науковців українського минулого. У цьому зв’язку, хотів би запитати, чи знайомилися Ви будучи студентом із такими працями, написаними за участі поважних фахівців з українсько-російських взаємин, як Борис Флоря, Михайло Дмітрієв, Юрій Лабинцев, Лариса Сафронова, Татьяна Яковлєва – «Очерки по истории Украины» (1993) та «Исследования по истории Украины и Белоруссии. Вып 1» (1995)1  та щорічниками «Белоруссия и Украина»? Якщо так то яке враження вони на Вас справили?
 
А.А.: Названные Вами работы – «Очерки по истории Украины» и «Исследования по истории Украины и Белоруссии» – к сожалению, в студенческие годы мне были неизвестны, а о ежегодниках «Белоруссия и Украина», я, конечно, знал. Мне были известны статьи и выступления на конференциях Б.Н. Флори, работы В.А. Артамонова, диссертации и написанные на их основе монографии (которые, правда, вышли только на украинском языке) Т.Г. Таировой-Яковлевой. В 2007 г. мне довелось присутствовать на презентации её книги «Мазепа» в серии «ЖЗЛ». Ещё в студенческие годы я познакомился с диссертацией К.А. Кочегарова, посвящённой Вечному миру 1686 г. и предшествовавшим его заключению русско-польским отношениям. Уже учась в аспирантуре, я познакомился с монографией М.В. Дмитриева «Между Римом и Царьградом», которая позволила мне расширить кругозор применительно к религиозной ситуации на украинских и белорусских землях, а также с работами И.Б. Бабулина о Конотопской битве 1659 г.
В.Я.: Оскільки ми вже почали вести розмову про вплив літератури, маю запитати, творчість яких українських чи зарубіжних істориків, у контексті Ваших зацікавлень, впливали на Вас за часів студентства, аспірантури і продовжує впливати зараз?
А.А.: Хорошим подспорьем для первоначального знакомства с украинской историографией истории Украины и русско-украинских отношений для меня стала работа Дмитрия Дорошенко «Нарис історії України». Ещё в студенческие годы мне довелось познакомиться со сборником статей Натальи Николаевны Яковенко «Паралельний свiт: терiторiя уявлень та iдей», эта книга меня впечатлила, позволила мне посмотреть на некоторые вопросы украинской истории, в том числе на восстание Богдана Хмельницкого, по-новому.
Достойна также особого внимания неопубликованная до сих пор докторская диссертация выдающегося и, к сожалению, поныне недооценённого украинского историка со сложной судьбой Владимира Александровича Романовского, посвящённая хозяйству Украины в XVII веке. В ней собран богатейший материал и представлены интересные выводы по экономической истории Гетманщины. Я также высоко оцениваю работы Т.В. Чухлиба, В.Н. Горобца, В.В. Кривошеи и ещё целого ряда других украинских историков, хотя, безусловно, не со всеми выводами авторов я согласен. Из польской историографии прежде всего стоит отметить работы Збигнева Вуйцика и Яна Пердени, особенно книгу «Piotr Doroszenko a Polska» последнего.
В.Я.: Перейдемо до теми наукових зацікавлень. Ваше кандидатське дослідження і написана на підставі нього монографія присвячені постаті гетьмана Івана Самойловича. Чому саме цей гетьман, а не Богдан Хмельницький, Іван Виговський чи Іван Мазепа ? Що вплинуло на вибір об’єкту дослідження і з якими труднощами довелося зіткнутися в процесі написання наукової праці?
А.А.: Личностью гетмана Ивана Самойловича я начал заниматься ещё в студенческие годы – в основу моей кандидатской диссертации легла дипломная работа. Я заинтересовался именно этим гетманом в силу того, что, во-первых, он определённо не был избалован вниманием историографии, во-вторых, он пребывал в гетманской должности 15 лет и все эти годы, вплоть до самого отстранения от власти, сохранял приязненные и конструктивные отношения с Москвой. Кроме того, я практически изначально предполагал, что тема хорошо обеспечена материалом источников, и я не обманулся. В целом, по истории Украины и русско-украинских отношений во 2-й половине XVII века в Российском государственном архиве древних актов хранится колоссальный объём неопубликованных источников, которые крайне интересны по содержанию.
В.Я.: В монографії Вами висловлена подяка науковому керівнику Галінє Александровнє Лєоньтьєвой. Чи не могли б Ви більш детально розповісти про ступінь її впливу на процес написання дослідження? До речі не можу не втриматися, щоб не поцікавитися наскільки Ваша тема була співзвучна її інтересам?
А.А.: Галина Александровна Леонтьева была моим научным руководителем во время написания мной дипломной работы и кандидатской диссертации. Она известна, прежде всего, своими работами по истории российского освоения Сибири в XVII-XVIII вв., в том числе монографиями про землепроходцев В.В. Атласова и Е.П. Хабарова, а также учебниками и пособиями для студентов вузов по вспомогательным историческим дисциплинам. Однако научные интересы Галины Александровны не ограничиваются названными вопросами: она также занимается изучением целого ряда проблем по истории России в XVII веке. Галина Александровна как научный руководитель научила меня чтению скорописи XVII в., внешней критике источников, редактированию научных текстов и прочим навыкам, необходимым для профессиональной деятельности историка. Что касается непосредственно монографии, то Галина Александровна давала мне ценные советы, прежде всего, они касались технических моментов: общения с издателями и тому подобного.
В.Я.: В монографії окрема подяка висловлена єкатєрінбургскому історику Якову Лазарєву,  за дискусії і бесіди, які дозволили по новому осмислити певні аспекти російсько-українських взаємини.  З цього приводу одразу постає питання, по перше, що було предметом обговорення між Вами та Я. Лазарєвим, з ким іще з українських чи російських істориків Ви проговорювали питання дотичні постаті І. Самойловича чи козацько-московських взаємин?
А.А.: Дискуссия с Яковом Лазаревым касалась отношений Гетманщины с Москвой. Она позволила мне по-новому на них взглянуть – я осознал, что российская власть не рассматривала Украину как абсолютно единое, монолитное политическое образование: отдельными привилегиями обладали города, они получили отдельные жалованные грамоты от царя. Притом казацкая старшина и гетман претендовали на признание их лидерства по отношению к другим социальным слоям, Москва, я уверен, с этим считалась.
Я также обсуждал взаимоотношения И. Самойловича и И. Мазепы с Кириллом Александровичем Кочегаровым, а с Игорем Борисовичем Бабулиным говорил о позиции гетмана Самойловича относительно Вечного мира 1686 г. и конфликте гетмана с боярином Григорием Ромодановским после взятия Чигирина турками в 1678 г.
В.Я.: При висвітлені козацько-московських взаємин від 1654 року до кінця ХVIII ст. кожен дослідник стикається із проблемою визначення юридичного статусу Гетьманату щодо Московської держави. Для українських істориків цей аспект досить важливий, оскільки застосування тих чи інших дефініцій, - протекторат, номінальний васалітет, васалітет, широка автономія, адміністративна автономія, – підкреслює аспект державності і політичної окремішності Гетьманщини від Московії. В російській історіографії нажаль ця тема зараз не розробляється. У своїй праці Ви вживаєте щодо Гетьманщини за часів І. Самойловича термін автономія. Звідси питання: «Наскільки автономія за часів І. Самойловича відрізнялася від автономії за часів Б. Хмельницького чи І. Мазепи?» Наскільки цей термін влучний? Чи не видається Вам доцільним застосування російськими вченими більш широкого спектру визначення юридичних взаємин гетьманської України і Московської держави?
А.А.: Я согласен с тем, что эта тема нуждается в специальном исследовании. Термины «вассалитет» и «протекторат», как мне кажется, неудачны для обозначения отношений Гетманщины с Москвой, так как предполагают наличие сформированной и развитой традиции государственности у Запорожского войска, тогда как она находилась в стадии формирования. Понятие «автономия» мне представляется более удачным. В словарях оно определяется как «право самостоятельного управления, решения государственных вопросов какой-либо частью государства», то есть речь идёт о части государства, имеющей самоуправление. Определённо, Запорожское войско в период гетманства Богдана Хмельницкого обладало гораздо большей самостоятельностью, нежели в период гетманства Ивана Самойловича: уже после смерти великого гетмана были предприняты попытки интегрировать Украину в налоговом и церковном вопросах.
После восстания гетмана Ивана Брюховецкого в 1668 г. была осознана ошибочность стремлений быстрой интеграции Запорожского войска в составе России. Единое церковное пространство при сохранении особых привилегий Киевской митрополии было создано только в 1686 г., а собранные налоги и вовсе до XVIII в. Гетманщина продолжала оставлять себе полностью, притом, что российская власть тратила значительные средства на укрепление её обороноспособности, в том числе и через присылку денег, пушек и военных запасов. Гетманщина сохраняла довольно широкую автономию вплоть до 2-й половины XVIII в.
 
1 Усі бажаючі ознайомитися із цими працями, можуть знайти їх на сайті Центру україністики і білорусистики МГУ ім. М.В. Ломоносова, за адресою: http://www.hist.msu.ru/Labs/UkrBel/print1.htm