Телефоны для связи:
(044) 256-56-56
(068) 356-56-56
» » "Я могу засвидетельствовать, что уровень образования падает"

"Я могу засвидетельствовать, что уровень образования падает"

02 январь 2019, Среда
469
0
Интервью с Георгием Касьяновым о проблемах украинского образования в средней и высшей школах

Георгий Владимирович Касьянов, историк, доктор исторических наук, заведующий отделом новейшей истории и политики Института истории Украины Национальной Академии наук Украины, профессор Киево-Могилянской академии, директор Образовательных программ Международного фонда «Відродження», частый гость "Полит.ру", участник проекта «Публичные лекции», рассказал "Полiт.UA" о состоянии совеременного образования в перерыве конференции "Стратегическое планирование школы: диалог, менеджмент, психология", организатором которой он являлся.

Мы интересовались вопросом о приоритетных специальностях этого года поступления,  проверяли мнение о том, что в период кризиса наблюдается тяготение выпускников к гуманитарным наукам. Оно не подтвердилось. Экономические факультеты не испытали обычного притока желающих по ряду причин, не связанных напрямую с кризисом. Вы как человек, работающий в системе образования, можете прокомментировать гипотезу о том, что кризис способствует росту популярности гуманитарных специальностей?

Георгий Касьянов: Это некоторые последствия образовательной гипертрофии в сторону практических специальностей, в частности экономика, экономика и право. Стали очевидны еще до кризиса, во-первых, безобразное качество подготовки этих специальностей, особенно экономика и право, просто «ниже плинтуса». Уже  года три-четыре назад, как минимум, в Министерстве была такая пожарная коллегия по поводу   колоссального перепроизводства юристов, естественно очень низкого качества. Вот сейчас я читал интервью одного из заместителей Министра образования, в котором было сообщено, что скоро в Украине будет 40 тысяч безработных с дипломами экономистов, дипломами, полученными сейчас. Думаю, это уже частично отвечает на ваш вопрос. В общем-то, очень трудно говорить о тенденциях какого-то поворота, пока трудно говорить, поскольку кризис в Украине смягчен многими факторами. В частности, колоссальной теневой экономикой, огромным количеством живых денег, находящихся в теневом секторе, довольно традиционными системами реакции общества на какие-то экстремальные ситуации, уходом от конфликта, отсутствием решения вопросов без поддержки со стороны. Так что  я не могу сказать, что сейчас есть какая-то тенденция, очевидная или неочевидная, грубо говоря, гуманизации пространства - пока я этого не вижу. Я бы сказал, что еще, наоборот, в условиях кризиса, можно предвидеть обращение людей к специальностям, которые имеют какую-то практическую ценность и которые и в условиях кризиса нужны. В Украине безработных экономистов уже тысяч сорок. Экономисты в таком количестве и в таком качестве не пригодятся.

Многие преподаватели вузов жалуются, что в этом году уровень подготовки поступивших намного ниже, чем в прошлые годы, но наша выборка достаточно случайная, и пока мы не можем утверждать, что это точно так, но мы слышали достаточно много таких мнений. Каково ваше мнение по этому поводу?

Г.К.: Я сам работаю в высшем учебном заведении, преподаю, и, кроме того, работаю в исследовательском учреждении и принимал экзамены в аспирантуру много лет подряд. И я могу засвидетельствовать, что качество образования очень падает, уровень знаний выпускников школ, я уже не говорю об умениях, снижается. Если говорить системно, структурно, то, конечно же, мы приближаемся к точке, когда ресурс, созданный советской системой образования, будет полностью исчерпан, а нового ничего не создано, в смысле инфраструктурно. Ну,  построили какое-то количество школ, но все наши высшие учебные заведения, в том числе, так называемые новые, все базируются на старой инфраструктуре. Есть вузы, которые работают в реконструированных бывших детских садиках, и так далее. Так что структурно, инфраструктурно, система образования подходит к точке усталости металла, когда вся эта система может завалиться. Она, правда не завалится, потому что она очень большая, а любая большая система самодостаточна, тем более, гарантировано поддерживаемая государством.

Качество падает, это связано с очень многими факторами. С резким снижением социального статуса учительской профессии, со старением учителей, с консерватизмом системы и недопущением  новых методик, с иерархической системой управления образованием (когда, фактически, образованием никто не управляет, за ним надсматривают, контролируют, но неэффективно), с устаревшей системой финансирования образования, когда нет финансовой самостоятельности, точнее она есть, но она скрытая и уходит в тот самый теневой сектор, о котором мы говорили. Очень серьезные проблемы с подготовкой научных кадров, и в вузах особенно - там наблюдается хроническое старение преподавательского состава, молодежь идет редко и неохотно, а если идет, то это люди, преданные профессии,  которым просто некуда деваться. И все это, в результате, дает снижение качества выпускников школ.

В фонде «Відродження» есть сейчас такой проект, который мы не   сами  осуществляем, а финансируем. Будет проведен мониторинг первокурсников в вузах по определенной методике -  она сейчас разрабатывается. И будет потом проведена корреляция между их результатами на вступительных тестах и результатами после первого года. Конечно, это только начало, для того, чтобы проследить статистику, нужно несколько лет это делать, но мы пока посмотрим: что там происходило, и какова ситуация сейчас.

В целом, конечно же, очень серьезная проблема, влияющая на качество образования – коррупция, и не только коррупция, а вообще, очень резкое падение этики в образовательных учреждениях, в том смысле, что  списывание – повальное явление, начиная со студентов и заканчивая преподавателями. С другой стороны, нужно говорить о системе организации труда, потому что годовые преподавательские нагрузки огромны и падают они на молодых, которым нужно развиваться – это, естественно, тоже не способствует повышению качества. Так что качество падает везде: и в средней школе, и в высшей школе. В средней школе я это вижу по тому, что из-за  результатов тестирования вузы просто вынуждены сейчас занижать проходной балл,  иначе они останутся без студентов. А учитывая демографический кризис и то, что сейчас мест в вузах больше, чем выпускников школ, естественно, проходной балл  будет   падать еще ниже.

А мой персональный опыт – когда я принимаю людей в аспирантуру после высших учебных заведений. Я просто видел, как из года в год  уровень знаний поступающих в аспирантуру по истории (это я могу точно засвидетельствовать) снижался, снижался, снижался. Есть, конечно, островки, есть Киево-Могилянская академия, где есть какой-то минимальный набор преподавателей, которые обеспечивают достаточно высокий уровень, есть в Харькове, например, неплохие возможности для достаточно серьезного уровня исторического образования, во Львове достаточно высокий уровень, а в целом по стране – среднестатистически неутешительно.

Сейчас есть много предложений от вузов Германии, Польши, Чехии и т.д. готовых принимать иностранных студентов на совершенно общих основаниях, нужно лишь сдать экзамен на государственном языке той страны, где вуз расположен, и никаких денег, никаких сложностей. Многие родители готовы отправлять своих детей за границу, где они, вполне возможно, и останутся. Как вы к этому относитесь и есть ли хоть какая-то статистика?

Г.К.: Не то чтобы западные или почти западные университеты охотятся за нашими студентами, нет, этот процесс больше обусловлен условиями существования здесь, и достаточно часто не материальными условиями, а инфраструктурными. Когда студент, который хочет учиться, который хочет получать знания, не имеет этой возможности из-за отсутствия здесь нормальной инфраструктуры, тех же библиотек, отсутствия нормальных условий жизни, нормальных условии обучения. Многие студенты ищут именно это, но многие из них, отучившись на Западе, готовы вернуться. Я знаю достаточно много людей, которые защити PhD (докторскую степень) на Западе и вернулись сюда. Вот когда они возвращаются сюда, у них возникает проблема, потому что там совсем другая философия обучения, другие подходы, а они попадают в систему обучения, в которой старые подходы и они вступают в конфликт с окружением, часто очень серьезный. Начиная с того, что им трудно легитимизировать, подтвердить их диплом.

Если говорить о статистике, то такой статистики нет. Недавно опубликовали какую-то статистику об уехавших студентах, но там очень небольшая цифра, всего тысячи полторы, что в масштабах Украины  – мизер. И я верю, что уехали не самые лучшие. На этом уровне какой-то особой миграции нет, тем более, что там  очень высокая соревновательность, конкуренция,  и там своих хватает.
Если говорить о студентах, то, конечно, есть какой-то процент студентов, которые хотят уехать и уехать навсегда. Два года назад какой-то из социологических служб был проведен опрос среди студентов об их желании учиться за рубежом, и 60% респондентов – подчеркиваю, речь идет о респондентах, а не общем числе студентов, это нельзя экстраполировать на всю ситуацию, но, тем не менее – 60% ответили, что они хотели бы уехать. Это все молодые люди, причем, еще вроде не было кризиса, все еще было неплохо. Высшее образование, с одной стороны, сохраняет флер привлекательности и престижности, а с другой, качество этого образования резко снижается.  И у нас существует дипломная болезнь, когда люди идут учиться не ради знаний, а ради диплома, а это создает серьезные проблемы, в том числе, экономические и социальные. Сейчас уже есть списки вузов, с дипломами которых никто из серьезных работодателей  не хочет брать себе сотрудников. И опять все меньше сморят на диплом, а все больше –  на реальные знания.
Как вы можете прокомментировать создание Совета директоров школ при Кабинете министров и решение Тимошенко перевести школы в зону финансовой самостоятельности?
Г.К.: Я ничего об этом не знаю. Я знаю, что при Министерстве образования существует Общественная коллегия, которая выполняла достаточно долгое время формальные функции, выступала в роли прикрытия, мол,  вот, есть народная организация. Сейчас она активизировалась и при нынешнем министре как-то стала более функциональной. Не знаю, как с точки зрения результативности, но, по крайней мере, с токи зрения активности. Дело в том, что Тимошенко создана целая гроздь разных советов, есть какая-то комиссия из ученых, в которую я также вхожу. При Премьер-министре – научно-методическая какая-то комиссия, не помню ее точного названия. Я один раз сходил на заседание и больше не хожу. Просто не интересно, видно, что это формальность. Это повторение практики советских времен, когда советовались как бы с народом, но делали это формально, потому что разговоры о том, чтобы использовать интеллектуальный потенциал, приблизить власть к интеллектуалам и так далее, ведутся давно. Я очень скептически к этому отношусь, потому что то, как это организовано, очень похоже на пиар акцию «Мы с народом» – я не вижу никаких реальных результатов. Причем, иногда бывает так, что результатом такого общения становится какая-то идея, которая вполне рациональна, потом она достигает уровня исполнительной власти, исполнительная власть ее предлагает  обществу, и это приобретает странные формы. Как, например, тот факт, что в сентябре Тимошенко объявила о том, что с 1 января всем школам будет предоставлена финансовая автономия. Но  вы можете себе представить, что в новы год 22 тысячи школ украинских станут финансово автономны? Понятно, что даже если это попытаться реализовать,  это будет абсолютный хаос. Ни директора, ни бухгалтеры, которые выписывают зарплату,  и все, ни технически, ни морально, никак не готовы к этому, и вся система финансирования, очень громоздкая, очень большая не в состоянии это сделать, тем более с новогоднего похмелья. Уже сейчас пошел откат, уже со стороны Министерства заявлено, что финансовая автономия будет предоставлена только тем, кто в этом заинтересован, добровольцам. Там еще миллион вопросов, но какое-то «разрульное» заявление со стороны Министерства  прозвучало, некая коррекция. Тут еще есть проблема с грамотностью журналистов, которые выслушивают все это и начинают говорить так, как они все это понимают, часто совершенно искажая факты.

Кстати о дипломной болезни, а как вам эта пиар акция по поводу  проверки подлинности дипломов о высшем образовании наших чиновников?

Г.К.: Что касается скандалов дипломных, я могу сразу же вспомнить первый скандал  в 2005 году с Министром юстиции Зварычем. Учитывая то, что в Украине диплом можно купить и, в общем-то, достаточно недорого, и ходить с высшим образованием. В общем-то, это криминальное дело и этим должны заниматься соответствующие органы, а если этим занимаются политики – об этом рассказывают, раздувают и так далее. Я согласен, что такие вещи должны становиться объектом гласности, конечно, это нужно обсуждать, но сейчас это стрельба из пушек по воробьям, потому что проблема гораздо глубже. Проблема в том, что: а) диплом можно купить; б) кандидатскую диссертацию можно купить; в) звание членкора можно купить; г) звание академика можно купить. То есть моральная деградация этой структуры совершенно колоссальная, и когда поднимется шум вокруг того или иного чиновника, который подделал диплом или купил диплом,  в общем-то, он имеет характер показухи, хотя, с другой стороны, если к Министерству образования обращаются с просьбой проверить легальность того или иного документа, то Министерство обязано это сделать, как исполнительный орган власти, предоставить информацию, что они и делают, к их чести надо сказать. Конечно, это пиар, конечно, это политика, если бы это вывести из политического контекста и представить как серьезную моральную проблему общества и проблему образования, это было бы серьезно.
И этот шум вокруг серьезной проблемы закончится ничем.

Г.К.: Конечно, он ничем закончится. По Крещатику ходят «сендвичи», у которых на досках написано: «Дипломы, курсовые, кандидатские, докторские»…
Вы тесно сотрудничаете с Министерством образования и часто нелестно высказываетесь о его работе. Это показатель ваших личностных качеств, вашего статуса или все-таки результат  существующей демократии?

Г.К.: Во-первых, я не отзываюсь нелестно. С Министерством мы сотрудничаем много лет, и там всегда работала какая-то часть людей, которые очень ответственно относились к своей работе, и проблема не в этих людях, а в самой системе управления. Чуть ли не основной функцией Министерства становится обслуживание потока бумаг, распоряжений и так далее, его эффективность измеряется не разработкой какой-то политики или стратегии и ее осуществлением, а количеством обработанных бумаг – и все. Там есть люди с очень приличным уровнем образования с очень серьезным, структурным виденьем проблем образовательных. Людей, которые способны говорить непопулярные вещи и принимать решения, которые могут быть правильными, но не восприниматься обществом. Сейчас я бы сказал, что на уровне топ-менеджмента в Министерстве есть масса открытости и готовности к диалогу. Поэтому я вполне могу себе позволить, я и раньше мог себе это позволить, критические публичные высказывания о Министерстве без последствий. Да, это демократия, это возможность открыто говорить о каких-то вещах, в общем-то, у нас это происходит постоянно. Фонд  сотрудничает с министерством все время, сотрудничество это не заключается в том, чтобы говорить друг другу комплименты и улыбаться, а в том, чтобы серьезно обсуждать проблемы. Скажу, что без поддержки Министерства вряд ли удалось бы вывести систему независимого внешнего оценивания  на общенациональный уровень. В свое время Министерство очень серьезно к этому отнеслось, люди в Министерстве  очень сильно помогли с этим, мы разработали модель, передали ее в Министерство, а они уже ее внедрили. В Министерстве сейчас не только думают об образовании, но и об изменении законов об образовании, в частности об усилении автономии университетов. Так что у нас отношения вполне деловые, и, я бы сказал, в последнее время очень продуктивные. А критика что, критика полезна, а Министерства для того и существуют, чтоб их ругали,  кого же еще ругать? Уж точно не учителей.
Обсудить
Добавить комментарий
Комментарии (0)