"Прошлое столетие принесло полярникам больше урона, нежели пользы"
Интервью с Борисом Владимирским
Полярник Борис Семенович Владимирский – основатель и бессменный руководитель клуба путешественников им. О. Ю. Шмидта, автор нескольких краеведческих книг, главной из которых стала популярнейшая в Украине книга «Камни. Тайны и таинства». По просьбе «Полiт.UA» Борис Владимирский рассказал Владимиру Каденко о «золоте дураков», выселении аборигенов с Новой земли и одном теплоходе, споившем всех северных жителей.
В.К.: Здравствуйте, дорогие друзья. Сегодня мы снова в гостях. На этот раз у известного полярника, путешественника, охотника, геммолога и обладателя совершенно удивительной коллекции минералов. Мы в гостях у Бориса Семеновича Владимирского.
Поскольку мы с тобой знакомы лет сорок, так долго не живут, я думаю, что мы сразу перейдем на «ты», и не будем, что называется, вводить в заблуждение наших друзей.
Боря, я хотел бы, прежде всего, спросить с чего началось такое увлечение геммологией, и как началась твоя коллекция, твой, по сути дела, домашний музей?
Б.В.: Володя, мы ведь с тобой обретались в системе детского туризма. Детский туризм, как известно, в советские времена был чрезвычайно перегружен спортивной насыщенностью. Учили вязать узлы, учили ходить по азимуту, учили преодолевать естественные и неестественные препятствия.
В.К.: Чаще неестественные.
Б.В.: А чаще, конечно, неестественные. У меня другая точка зрения, я считаю, что туризм создан человеком для того, чтобы познавать, то есть основной, главной чертой туризма должно быть краеведение. Что толку, если человек может подняться на скалу, умеет, его научили, но совершенно не в состоянии определить породы деревьев, которые попадаются ему в процессе лазанья. И вот однажды, поставив перед собой задачу: научить своих детей, ну, своих, я имею в виду, воспитанников, научить их отличать из хвойных: лиственницу от пихты, елку от сосны и так далее, я начал создавать комплексный музей, и флористический, так сказать, и каменный, но это отдельный разговор. Но, некоторые убойные экспонаты, например, были такие: у нас в клубе стоял лист Виктории Регии, это огромный такой лопух, который нам подарили в Никитском ботаническом саду, и на него была приклеена фотография. Там была снята пятилетняя девочка, которая сидит на этом плавающем листе Виктории Регии. Ну, мне казалось, что вот эти все заморочки привлекут каким-то образом пацанву к дальнейшему познанию мира и потому появилась первая коллекция. Начиналась она с того, что первые камешки, которые терли наши пацаны, их за это выгоняли с уроков, потому что они, подлецы, естественно, это делали на уроках и терли по парте. И вот, сейчас я могу сказать, что вероятно эта коллекция, начинавшая с того, что терли об парту, она все-таки сыграла свою, не только воспитующую, но и целенаправляющую роль, потому что у меня в коллективе получилось десятка два, может, три приличных геологов. Люди ушли в эту профессию. И теперь музей постоянно пополняется, уже не за счет того, что я хожу и собираю - они мне привозят. Причем, привозят даже оттуда, откуда нельзя возить. Из Антарктиды, по секрету скажу, но кто привез, не выдам. Вот так.
В.К.: Спасибо. Но, кроме того, я сам помню, как я приходил к тебе с детьми. Ты в этом музее и директор, и хранитель, и экспозиционист, и экскурсовод, пожалуй, единственный. Это все очень интересно, и я хочу сказать, что вот на этих образцах, на коробках с образцами, надписи «Тарханкут», «Тиман», «Карадаг» и так далее, это ведь все маршруты твоих путешествий.
Б.В.: Конечно.
В.К.: Я знаю, что, всякий раз, возвращаясь из похода, ты привозил с собой какие-то камни. Многие из этих камней, это просто произведения искусства, того естественного искусства, которым занимается сама Природа, потому что на срезе этих камней видны какие-то замысловатые картины.
Б.В.: Скажу тебе больше, Володенька, для нашего коллектива, пожалуй, единственного в стране, характерно, что вес рюкзака на выходе, то есть, когда мы стартуем, легче, чем вес рюкзака на финише.
В.К.: Обычно, в походе съедают те съестные припасы, что несут с собой. Ну, а когда вместо еды рюкзаки набивают камнями, интересными образцами минералов, то, конечно, эти рюкзаки изрядно прибавляют в весе. Скажи, пожалуйста, о чем, о каких таких местах, ты мог бы рассказать сегодня? О тех, богатых минералами местах, где тебе приходилось бывать. В частности, я знаю, что ты очень любил ходить на Север и, пожалуй, нет, наверное, ни одного из полярных островов бывшего нашего Советского Союза, где бы ты ни путешествовал.
Б.В.: Есть. Северная Земля. Вот туда не занесло. А так, на всех бывал, конечно.
Ну что тебе сказать? Конечно, Север предоставляет камни, их даже искать не надо. Идешь по маршруту, и попадаются, и попадаются, причем, самые разные, и частенько связанные с историей. Например, когда мы подбирали медные колчеданы на остове Вайгач, то совершенно случайно, удалось выяснить, что здесь отбывал свой срок актер Дворжецкий. Он работал на этом медном руднике. Но, к сожалению, я хочу о грустном. Вот коллекция Карадага. Ты уже таких камней на Карадаге не увидишь. Дело в том, что прибойные явления постепенно слизывают Карадаг, я имею в виду, береговую часть, пляжи. Для того, чтобы, скажем, Коктебель устоял, а не ушел в воду, туда ежегодно сбрасывают примерно 80 тысяч тонн щебня. Не морской гальки, свойственной этому району, а щебня из Володарск-Волынского, так было до последнего времени. Пытались засыпать инкерманским камнем, но его прибой перемалывает в пыль, и пляжи могут превратиться в песчаные. А за счет того, что тут сбрасывают щебень из Володарск-Волынского, карадагские пляжи потускнели, потеряли цветность, ну и, в общем, это уже не тот Карадаг, на который я когда-то с любовью приходил, поэтому, может быть, я туда уже и не попаду.
В.К.: Многое меняется и, к сожалению, многое меняется в худшую сторону. Наша природа постепенно теряет свою прелесть и красоту. Извечные вопросы: «кто виноват?» и «что делать?»
Б.В.: Виновата цивилизация. Тут я совершено убежден. На Полярных островах, в прежние времена, как правило, отправляясь на эти острова, надо было пройти пограничников. Погранцы давали, обязательно, задание, что, если вы обнаружите там мину, торпеду, ну, какую-то гадость - дать им знать, чтобы они обезвредили. Но мы им упростили работу. Когда мы на Вайгаче увидели рогатую мину времен Второй мировой, я ее просто из-за бугорка тихо расстрелял. То есть, она-то взорвалась. Но основной героизм ситуации, Володя, состоял в том, что надо было из малопульки попасть в рожок, не в корпус мины.
В.К.: Причем, издалека.
Б.В.: Причем, конечно, издалека, иначе накроет.
В.К.: И кто же был этим стрелком?
Б.В.: Ой, дорогой, это был я, Чингачгук. Не в этом дело, Володя. По мере опыта путешествия на Полярные острова и на побережье Северного Ледовитого океана, просто у меня на глазах скапливалась грязь. Причем, если в начале, в 1960-е, 80-е, все было более-менее сносно, то есть, основным мусором можно было считать плавник, который полярные реки выносили в океан, и которыми обильно украшены берега любого острова в Северном Ледовитом океане, то сейчас пошла веха пластиковой посуды. То есть такие невероятные завалы случаются на побережье, что это просто невообразимо. Это одна сторона дела. Вторая сторона дела в том, что в свое время, еще в мое время, действовал сухой закон, который был подписан на Главсевморпути по инициативе Отто Юльевича Шмидта. Закон предусматривал - если был замечен капитан судна, либо боцман, либо любой другой моряк на этом судне в том, что ввез на территорию аборигенам спиртное, его лишали возможности плавать за границу, и он оставался только в местном каботаже.
В.К.: Понижали явно.
Б.В.: Да, то есть, плавал он по Архангельской бухте или Мурманской. А потом, когда совершенно случайно один из теплоходов в одном месте выгрузил все свое спиртное, которое он должен был развести работникам полярных станций, а он их развез в одно место, рухнул сухой закон. Ну, а поскольку все полярные жители практически алкоголики, у них нет гормона, который борется с этим, то, конечно, сейчас смотреть на их жизнь очень тяжело. Очень тяжело.
В.К.: Скажи, пожалуйста, ты когда-то рассказывал о людях, которых выселяли с островов, когда там проводили ядерные испытания.
Б.В.: Это не с островов, это с одного острова. Вернее с двух островов, из которых состоит Новая Земля. Да, когда проводились первые испытания (их там до сих пор называют «курчатовскими»), первые атомные испытания на полигоне Новая Земля, то всех жителей острова собрали со странной мотивацией: перепись населения. Согнали всех, от мала до велика. Мало того, согнали всех оленей и всех собак, погрузили - людей на одну баржу, оленей – на другую баржу, громадную, и на третью баржонку поместили всех ездовых собак, которые были у тамошнего населения. И когда эти пароходы отчалили, то на глазах хозяев была торпедирована баржа с собаками, чтобы они не смогли на собаках вернуться обратно. А жителям предложили либо выбрать материковую часть…
В.К.: Но полярную, естественно…
Б.В.: Полярную, естественно, да, прибрежную… либо поселиться на островах, которые не подверглись атомному удару. Выходцев с Новой Земли я встречал на Колгуеве и на большой земле, в районе полуострова Канин, на Вайгаче, естественно. То есть, деятельность человека, в этом смысле, к сожалению, плохо дозирована и, на мой взгляд, прошлое столетие принесло для полярников больше урона, нежели пользы для полярников. Вот тебе моя точка зрения.
В.К.: Я могу вспомнить о том, что творилось не только на Крайнем Севере, но и на Крайнем Юге, скажем. Орошение, когда бездумно убирали воду из Сырдарьи и Амударьи, привело к проблеме Аральского моря, которого, по сути дела, уже нет.
Б.В.: Да, ты прав.
В.К.: Что-нибудь подобное тебе приходилось наблюдать?
Б.В.: Ты понимаешь, когда я отправляюсь в путешествие, глаз настроен на веселое, и, поэтому, очень не хочется замечать всякие гадости. Поэтому, я, например, с большим пиететом и теплотой вспоминаю те вещи, ну, скажем, когда мы в походе по Саянам, в одной деревне, когда мы спросили местных жителей, чем помочь, нас попросили наладить радиоприемники. Потому что ни в одной избе ни один радиоприемник не работал. Когда мы за них взялись, оказалось, что батарейки давно вытекли. Мы пошли в местный магазин и спросили, есть ли батарейки. Оказалось, что есть, но они давно списаны. Вот мы перебрали эти батарейки, выбрали те, которые не текут, и вставили в приемники…
В.К.: И таким образом, радиофицировали бурятскую деревню. Или это было в Туве?
Б.В.: Это было в Туве. Но после этого нам вообще не давали проходу, то привозили молоко с фермы, то кто-то умолял попробовать вяленой сайгачатины, ну и так далее, и так далее. Мы там были любимыми людьми. Вот о таких вещах вспоминать приятно.
В.К.: Конечно, конечно. Ну, тогда вспомни еще о чем-нибудь приятном. Я знаю, что есть такие истории, которые становятся рассказами, которые становятся не только устными рассказами, но и литературой. Вообще, должен сказать вам, что Борис Владимирский автор одной из самых, пожалуй, интересных и популярных книг о камнях «Камни. Тайны и таинства». Эта книга вышла в издательстве «Фолио» несколько лет назад и до сих пор пользуется колоссальным успехом.
Б.В.: По-моему, в «Паритете». В Харьковском «Паритете».
В.К.: В «Паритете»? Я прошу прощения.
Б.В.: Итак, веселый случай из похода, или веселый случай из камней?
В.К.: Веселые случаи с камнями. Вот я держу сейчас в руках минерал, который называют, насколько помню, «золотом дураков». Что ты можешь рассказать о нем?
Б.В.: Это образец из Казахстана. Свое название «золото дураков» он получил потому что пираты, которые в свое время грабили галеоны, которые шли в Испанию, «надыбали» корабль, груженный серебром, но они уже положили глаз на вот этот вот минерал. Пираты выбросили серебро в море и загрузили корабль этим вот «золотом дураков». Хотя, вообще, это пирит.
В.К.: Интересно очень. Эта книга Владимирского о камнях буквально наполнена, пестрит такими историями, захватывающими историями о минералах. Скажи, пожалуйста, я знаю, что чаще всего, когда мне задавали вопрос, куда отправиться в путешествие, я отвечал, что неважно куда, а важно – с кем, и важно, что ты пытаешься увидеть. Я знаю, что ты всегда был центром огромного круга путешественников. Ты ездил множество раз на соревнования. Я знаю еще одну такую веселою историю. Кроме того, что Борис Владимирский геммолог, полярник, охотник и так далее, он еще и кинолог.
Б.В.: Минутку, я хочу возразить против того, что ты не называешь мою главную профессию, но я, правда, ее сам изобрел, «маглитолог». От слов магия, камень, учение. То есть, учение о магии камней. Вот я маглитолог. Я сам изобрел этот термин, предлагаю им пользоваться в науке в дальнейшем. Но тут, к сожалению, ничего интересного рассказать не могу. Большинство камней не лечит. Все это сплетни.
В.К.: Это все обман?
Б.В.: Есть, конечно, некоторые, но это отдельный разговор.
В.К.: Ну, а вот эти замечательные друзы?
Б.В.: Их до сих пор помнит мой позвоночник. Потому что мы их тащили из самого сердца Приполярного Урала. Прииск Вангыр. Подобный образец считался кондиционным, потому что из него уже вырезали какие-то детали современной электроники.
В.К.: Потрясающе. А это же монокристалл.
Б.В.: Монокристалл, да. Горного хрусталя.
В.К.: И это тоже уральское?
Б.В.: Это оттуда же, это примерно одно месторождение. Это, правда, месторождение Перенгичей, а вон то - Вангыр. Но, насколько я знаю, сейчас оба закрыты.
В.К.: Ну хорошо, тогда, если бы тебе, скажем, сегодня, предложили выбрать любимых людей, друзей, с которыми ты много раз путешествовал, куда бы ты сегодня отправился?
Б.В.: С этими людьми?
В.К.: С этими людьми.
Б.В.: Ну, если перечислять любовь, так сказать, по возрастающей, то начал бы я, безусловно, с Карадага. Затем, Тиман, это потрясающая сторона, ну и, наконец, острова. Потому что остров Колгуев это совершенно потрясающие впечатления, я был там дважды. Кроме очень интересных минералов, Вайгач, не знаю как сейчас, был всесоюзным заповедником птиц. То есть там такое изобилие, как говорит один наш приятель, курятины. Он делил птиц на курятину и гусятину, то есть, если куропатка, то курятина, если гусь, то гусятина. Вот, примерно, таким вот образом. На самый Дальний Восток меня не очень тянет, потому что более или менее людно там, сравнительно с Северами. А, с другой стороны, попытки приспособиться под новых туристов, то есть постройки каких-то домиков, чаще всего не додуманы, потому что домик есть, а туалета нет. Какой смысл туда идти и чувствовать себя мерзавцем?
В.К.: Как все у нас.
Б.В.: А, конечно, русские Севера это потрясающая страна, и очень красивая. Но недавно я узнал, что в одном из северных округов, не помню в каком, недавно утонуло стадо оленей. Это говорит о том, что лед стал тоньше. К этому времени обычно олени достаточно легко переходят реки, или даже замерзшие озера. А сейчас стадо утонуло, это говорит о том, что, конечно, толщина арктических льдов утончается и, в общем, это не радует. А если учесть что усилилось таянье в Гималаях, так это вообще, просто перспективная катастрофа. Скоро весь Индокитай, весь Индостан останутся без воды.
В.К.: Я говорил об этом как-то с Александром Городницким. Он говорил, что история человечества уже знает такие периоды, когда наступало потепление, потом снова похолодание. Какая-то цикличность есть в этом. Что ты на это скажешь?
Б.В.: Наверное, Саша прав. Подобные ситуации бывают, но человек вырастает в своем развитии, постоянно растут у него и запросы. Тридцать лет тому назад мы не знали с тобой, что такое полиэтиленовая посуда. Мы носили обычные железные банки, которые никогда не выбрасывали, а уносили в поход с собой, и увозили потом домой. А сейчас эти бутылки пластмассовые, их такое изобилие и, главное, они одноразовые. Когда мы идем в поход, мы емкости от бутылок используем как тару для круп…
В.К.: Это очень удобно.
Б.В.: Да, удобно, во-первых, герметично, хорошо видно, порционно идеально. Но, когда каждая из групп, а что страшнее, по моим наблюдениям, любой корабль, который выбрасывает за борт мусор, выбрасывает буквально горы этого нетонущего мусора, то сейчас вся Арктика украшена вот этим самым пластиком. Это ужасно. И мне кажется, что в России скоро придется создавать специальные экологические отряды для того, чтобы это выбирать, потому что на карте иначе появятся новые пластмассовые острова. Это бесспорно.
В.К.: Скажи, пожалуйста, ты мог бы, завершая наш сегодняшний разговор, закончить его на оптимистической ноте? Есть ли перспектива у нашей природы, а, стало быть, у наших народов? Мне кажется, что у нас государства-то разные, но страна-то у нас по-прежнему одна, слава Богу.
Б.В.: Ты знаешь, я пессимист в этом вопросе. В этом вопросе, я подчеркиваю. То есть, я совершенно точно знаю, один из моих воспитанников работает со сверхъемкой батареей, для того чтобы двигатель можно было подключить к розетке, зарядить батарею и потом ездить, не воняя ни бензином, ни газом, ни чем либо. Так вот его работа искусственно тормозится.
В.К.: Конечно, это же не выгодно производителям топлива.
Б.В.: Так вот, до тех пор, пока шкурные интересы человечества, прости за такое обобщение…
В.К.: Отдельных особей этого человечества…
Б.В.: … мешает нормальным запросам природы, а запрос один – не тронь, - пока мешают, никакой светлой перспективы я не вижу. Наверное, нужно чтобы выросло еще одно, другое поколение, которое поймет, что природа превыше всего. И что любая деятельность должна учитывать специфику региона, растений, животных, живущих в этом месте и так далее.
В.К.: Знаешь, находясь здесь, в твоем домашнем музее, среди минералов, собранных по сути дела со всей территории Советского Союза, я думаю о том, что все-таки перспективы есть. Я думаю, что на этом нужно воспитывать людей, на постоянном желании познавать прекрасное. Потому что ты – один из тех людей, кто ведет за собой, не ради самоутверждения, не ради личного возвышения над другими людьми, как это часто бывает в походах. Вот эта краеведческая часть – главное, что всегда было и в твоих путешествиях, и в тебе, и заставляло меня так любить тебя и уважать, и в твоих воспитанниках, многие из них уже доктора наук…
Б.В.: И дедушки, и бабушки.
В.К.: На этой ноте я хотел бы наш разговор закончить, поблагодарить тебя за то, что нашел время встретиться с нами.
Б.В.: Нашел и место.
В.К.: Да, место замечательное.
Б.В.: Спасибо на добром слове и тебе тоже.