Вот такие вот загогулины

В минувшую среду в киевском Доме ученых состоялась публичная лекция известного российского историка, ведущего научного сотрудника Института научной информации по общественным наукам (ИНИОН) РАН, приглашенного профессора Центрально-Европейского университета в Будапеште Алексея Миллера. 

Как признался в ее начале сам гость, тема, которую он выбрал для своего выступления перед киевской аудиторией, - "Зигзаги исторической политики", - уже неоднократно становилась поводом для бесед на московских лекциях "Полит.Ру". В мае 2008 года Миллер прочел лекцию "Историческая политика в Восточной Европе: плоды вовлеченного наблюдателя", а спустя год с небольшим тема получила свое развитие, став поводом для еще одного выступления историка… С середины 2000-х годов, после того, как об историках, казалось бы, забыли, дав им возможность тихо писать свои книжки и сидеть в архивах, наметился резкий всплеск интереса властей предержащих - польских, украинских, российских - к прошлому своих стран, и явно желание использовать это прошлое для взаимного противостояния и обид. Осенью 2009 года казалось, что политическое использование истории во зло, как заметил Миллер, достигло своего апогея: российско-польские и российско-украинские войны из-за Катыни и Голодомора, скандально известное пособие для учителей Филиппова, где Сталин был объявлен "эффективным модернизатором", наконец, создание в мае 2009 года Комиссии при президенте России по противодействию фальсификации истории… Но потом все это неожиданно пошло на спад.

Сам термин "историческая политика" - Geschichtspolitik - был "изобретен" немецким философом Юргеном Хабермасом: причем, использовал он его в негативном ключе, во время споров с Нольте, Штрюмером и Хильдебрандтом. В 2000-м году к этому термину, но уже со знаком "плюс", вернулись польские историки, заявив, что "историческая политика" нужна.
Отношения России и Польши во второй половине 2000-х годов, рассказал лектор, вообще являются и ярким примером, того какие проблемы может создавать историческая политика, и то, как из этого "клинча", можно выйти. После победы Леха Качиньского на выборах со стороны России было свернуто всяческое сотрудничество по катынскому делу, Россия перестала передавать документы, закрыла дело… В 2007 году парламентские выборы выиграл Дональд Туск, появилась надежда на какую-то нормализацию, была создана российско-польская комиссия по трудным вопросам, которую, что примечательно, историки даже не возглавили: с польской стороны ее главой стал министр иностранных дел Адам Ротфильд, с российской - ректор МГИМО Анатолий Торкунов. Результатом работы комиссии стало издание сборника "Черные пятна, белые пятна", который, конечно, проблем не решил, по словам Миллера, задал некий "коридор манипулирования данными". В сентябре 2009 года премьер-министр России Владимир Путин во время визита на Вестерплятте произнес "не стыдную", как отметил историк, речь о необходимости польско-российского примирения; правда, буквально вскоре Качиньский выступил со всеми возможными провокационными заявлениями, и внес в Сейм повторный законопроект о признании расстрела польских офицеров в Катыни в 1940 г. геноцидом (итоговой формулировкой стала, кстати, норма, что это было "преступление против человечества с признаками геноцида"). Очередной этап борьбы намечался в апреле 2010 года, когда Путин и Туск вновь сделали сделали ряд примирительных заявлений, а Лех Качиньский, желая снизить политический эффект от действий Туска… Что было дальше, всем известно. Причем, Россия в этой ситуации сумела повести себя на удивление корректно и хорошо, подчеркнул Алексей Миллер. И после этого историческое противостояние двух стран пошло на спад: если в 2009 году любая провокационная статья в польской прессе неизбежно вызывала ответ в России, заявления в духе того, что "Польша сама виновата", "Гитлер в 1939 году не так много просил" и вообще "мы их в Катыни расстреляли, потому что они наших красноармейцев убили", - внезапно все это кончилось.
 
Впрочем, остановившись подробно на польско-российской исторической политике, Миллер заметил также, что наиболее пострадавшей от исторических войн 2000-х была все же Украина. Указы Ющенко о присвоении званий героев Бандере и Шухевичу всерьез навредили международному имиджу страны, плюс его историческая политика наложилась  на проблему регионального разделения страны.
"Историческая политика является заменителем реальных тем", - подчеркнул российский историк.
После лекции в зале (надо заметить, забитом людьми до отказа) завязалась очень оживленная дискуссия: говорили и о роли историков в обществе, и о возможности построения национального государства и написания национальной истории ("Как историк и как гражданин я боролся и буду бороться с национальными нарративами", - сказал, в частности, Миллер), и о тех институциях, которые историческую политику проводят… В ходе лекции Миллер вместе с его украинским коллегой Георгием Касьяновым презентовали свою совместную книгу, вышедшую месяц назад в издательстве РГГУ, и состоящую, кстати, из расшифровок тех самых лекций, а еще их с Касьяновым бесед об истории, записанных зимой 2009 года в Будапеште, в самый мрачный, по замечанию автора, период исторических войн.

Та двухлетняя передышка, которая наступила после завершения активной фазы исторической политики 2000-х, "позволила понять, насколько все это было похабно", добавил российский ученый. Впрочем, по его мнению, это совершенно не означает, что политика эта не вернется вновь: ведь связана она, по мнению Миллера, не только с личностями отдельных лидеров, Качинського ли, Ющенко, ли но и с мировой конъюнктурой - ее начало совпало с вторжением американцев в Ирак… А к завершению она начала клониться, наоборот, с приходом Обамы и началом "перезагрузки".  "Вот проиграет Обама выборы, и появится у нас материал на еще одну книжку", - пошутил Миллер.